TIMEDANCE

Scour the mind w/diamond
brushes. Cleanse into Mandalas.
Memory keeps us wicked & warm.
The Time temple. Who'll go 1st?
Cloacked figures huddled by walls
A head moves clocklike slowly.
I'm coming.Wait for me.

James Douglas Morrison

         Один человек остановился на ночь в безлюдном городе. Он зашел в первый дом и уснул. С утра на столе была еда и записка: "Отсюда нет выхода". По дороге, ведущей через все селение, человек дошел до следующего дома. Открыв дверь и увидев внутри свои вещи и остатки еды, он понял, что оказался там же, где и ночевал. На следующий день история повторилась.
         Какую бы дверь он ни открывал, какой бы порог не переступал, всегда приходил в один и тот же дом. Однажды утром на столе лежал способ разрушить город. Человек вышел на дорогу и с упоением слушал, как за спиной падают стены. Вокруг все сотрясалось и дома равнялись с землей один за другим. Он оглянулся на пыльные развалины, бросил монетку и скрылся за горизонтом.


         Стояло жаркое лето, трасса была пуста и я шел по обочине, оставляя под ногами Восток и четверть земного шара за спиной. Часы показывали полдень. Слева по небу стелился плотно-розовый туман, справа висели аккуратно очерченые солнцем облака, а вдали передо мной по желтому гравию дороги шел человек к подножию Фудзиямы.

         Я догнал его на первой попутной машине. Он шел без вещей в белой, вышитой обгорелыми страницами, рубахе. Короткие темные волосы разбрасывали воздух, а глаза пульсировали в танце времени.
         Его звали Цезарь. Он сидел рядом со мной на заднем сидении и смотрел в окно, где смазывались фонари зачумленного города. Мы почти не разговаривали, только мой спутник обменялся парой бессмысленных фраз с водителем. Машина остановилась на перекрестке и мы вышли. Цезарь сказал, что это отличное место для встреч и направился вниз по улице. Я пошел следом, но, сделав несколько шагов, услышал позади скрежет железа и глухой удар. Недалеко от перекрестка, врезавшись в стену дымилась та самая машина. На стене было нарисовано дерево, в потрескавшемся стекле проступал абсурд, а на заднем сидении лежала потускневшая монета.

         Начиналась гроза. Мы молча шли между осунувшимися домами, разглядывая шрамы земли, и Бах начинал свою симфонию ветра гудящих дворов. Ночное небо закручивалось воронкой над головой, срывая с крыш куски черного шелка, и из облаков, подсвеченных стихийным фиолетом, выплывали двенадцативесельные галеры. Листья, мешаясь с осколками времени, вздымались змеиными шеями, и Булонский лес царапал ветвями штукатурку стен в молчаливом прощании.
         Обрывок бумаги, сорвавшийся в вакханалию улицы упал к ногам Цезаря. Он поднял его и с улыбкой на лице спрятал под рубахой.
         Полоса света раскроила воздух, и, цепляясь за развороченую ограду, я вошел следом за ним в открытое кафе.


         С возникновения пространства Земля была окутана смыслом. В одной из интерпретаций это называется "Эхта" - первоначало. В некоторых рукописных изданиях, обнаруженых на юге Индии и передаваемых от отца к сыну, удалось найти описание Эхта:
         "Суть. То, что стоит за каждым словом, каждая мысль, каждый образ, возникающий в бесконечной пустоте разума. Сознание. Подтекст, второй смысл, который создавали и находили.
         Миллионы лет назад эти шумы, эти ускальзающие ритмы уплотнялись и в один момент стали осязаемы. Появился человек. Только первые знали об Эхта. Они слушали сердце и творили свое пространство. Они слушали чувства, а чувства есть суть Эхта. Люди размножались и расселялись по Земле. То, что они создавали становилось воплощением Эхта. Этот мир был неразрывен с Эхта, этот мир был подсознание Эхта. Это были песочные часы, где песчинки Эхта сыпались и обретали форму.
         Потом появилось слово. Обратная связь. Песочные часы пришли в движение. Первым словом было Эхта. И первая песчинка упала обратно. Человек начал говорить, придумал языки и смог общаться с себе подобными. И мир, который человек создавал, будучи частью Эхта, и который он мог теперь описать, начал диалог. Песчинки, пройдя через человеческое сознание, которое становилось все более независимым от Эхта, возвращались обратно. Поначалу, они были почти такими же, как первые, но чем больше человек творил вокруг себя, тем разнообразнее они становились. И тогда часы изменились и люди вышли из Эхта, оставаясь его частью. Песок стал сыпаться в двух направлениях, и пестрые частицы людских мыслей и настроений, возвращаясь в Эхта, изменяли его. И вскоре от этого потока в Эхта появилась земля..."


         В кафе почти никого не было. Сонные вентиляторы месили под потолком оранжевую духоту и взгляд застывал в густоте образов. На руках Цезаря проступал фиолетовый пятилистник, мы пили воду с песком, голос был диким. Он рассказал, что ушел из города, когда началось землетрясение и последняя башня упала на дно. Его зовут "Никогда".
         Кто-то попросил нож, и мы пошли в соседний зал. Там, привязанный к стулу, лежал человек в разодраной рубахе и теребил лезвие кончиком языка. Перед ним, за длинным столом сидели люди, сухие от жара и завернутые в пиджаки. Цезарь достал обрывок бумаги и положил возле одного из них. Тот брезгливо показал листок остальным и все засмеялись, поскрипывая мокрыми кожаными галстуками на шеях. Они начали выкрикивать что-то человеку напротив, но мой спутник открыл дверь и мы вышли. Переступая порог, он сказал: "Когда свобода будет лежать на костре, удавка порвется в руках плачущего палача".

         Мы стояли на берегу застывшего океана. Там солнце раздваивает сознание, и раскаленный песок словами растворяется между пальцев. Глубина воздуха похожа на нирвану и прозрачные от чистоты тела оставляют лишь тень. Огненный ребенок стоит на коленях под ветвями сгоревшего дерева. В его глазах смирение, его руки в крови. Он бросает покрытые бликами шары и они разбиваются на гребне восприятия. Стопа, сверкая бриллиантами, касается шеи уснувшего неба. Тишина молчит.

         "У мест, которые проезжаешь, нет названий", - сказал Цезарь, бросил монетку и скрылся за горизонтом.



         В 1988 году в Армении, при ликвидации последствий землетрясения, одним из добровольных помощников была найдена странная монета. На ней были изображены песочные часы, и качество чеканки поражало специалистов. Возраст монеты, как и материал, из которого она изготовлена, определить не удалось. В настоящее время монета находится в частной коллекции в Европе.
         В конце 19 века такая же монета была обнаружена при раскопках Трои. В числе других находок Шлимана она находится в Берлине, но по неизвестным причинам не выставляется.
         В одном из трудов Николая и Елены Рерих найдено описание похожей монеты. Как там сказано, они увидели ее в одном из своих путешествий. Через несколько лет они вошли в Шамбалу.
В Бурятии, на острове Ольхон, существует легенда о человеке, якобы поднявшимся по лестнице, от центра Земли. На месте, где он вышел образовался каменный бассейн и в ясные дни, от солнечных бликов на дне вырисовываются песочные часы.