III

Явление - еще не значит акт...
Анатолий Головатенко.

         Из тех последних лицедев, паразитирующих оппозиционеров или культиваторов сумасшествия, которые, зацепившись за проволоку, рвут движениями одежду и не зализывают царапин. Пробегая, они, как взмокший волче-ягодный лист, оказываются в пыли, пуху, грязи; и, остановившись, не спешат отряхнуться; а если и вздумают вдруг сделать это, только у них и получится, что размазать налипшую пыльцу - по рукам и лицу - больше ничего. Последний лицедей за неимением рук будет сам себе аплодировать прозрачными ушами или утолщенными от выпивки и недосыпания веками. Культиватор сумасшествия до смерти зацелует своего предателя. Паразит-оппозиционер в любом случае говорит: "Позвольте, я сяду напротив вас". Все они заранее прописывают себе пространство, не забывая о других - таких же, кто язвителен настолько, насколько уязвим. Потом, естественно, всё забывают и, оказавшись в своей не слишком пошлой пьеске, принимаются за следующую. До тех пор, когда, попав и в эту, новую, не заиграются и не останутся в ней героями - эпизодическими или второстепенными. Сюжет сворачивается по мере возрастания собственной их значимости. Появляется много ответов на один и тот же вопрос, но, так как вопрос этот толком не сформулирован, число ответов возрастает еженощно. Недооценить своих сил здесь невозможно, поскольку умение оценивать пропадает, как только лупоглазая рыбина (пусть даже из хищников) впервые увлечется наживкой, еще не попав на отполированное металлическое приспособление. Дальше начинаются долгие провальные сны и лелеяние ороговевших от времени (срок не имеет значения) комплексов. В таком состоянии можно отсчитывать вечности. Но они этого не умеют - не научились. Поэтому грустят и вспоминают. А у памяти, как известно, левая ладонь омозолена, линия на ней - с окончанием.
         Забылись.