X

В нашем ничтожном мире только шутовские приказания
и заслуживают того, чтобы их исполняли.
Милан Кундера. "Неспешность".

         Трюки, которыми обмениваются временные посетители этого света, беспричинно увеличиваются в количестве. Эквилибрист разрывает своё тело, фокусник - чужое. Чужак говорит: "Это моё". А свой содрогается: "Мне это чуждо". Каждый по-кошачьи метит себе территорию, совершенно отвергая мысль о том, что территория давно уже занята, оккупации не подлежит и свободных мест нет. "Свободу завоёвывают", - говорит король своим подданным. "Опрометчиво", - усмехаются подданные и создают заговор. "Ну и где теперь ваша свобода?" - спрашивает свергнутый король. "Здесь", - отвечают прежние подданные, навешивая на короля оковы. "А теперь она где?" - интересуется нынешний король. "Здесь", - усмехаются новые подданные. Наивность и искренность не предполагают наличие ума. Ум заботит только временная правда. Последний лицедей руководствуется последней правдой. Паразит любой оппозиции переворачивает любую правду. Культиватора сумасшествия касается та правда, что не принята за оградой дома для умалишённых. Умалишённые не интересуются правдой или свободой, их волнует ограда и проволока, из которой она сделана. Фокусов становится всё больше и больше, а подручный материал считают по пальцам. "Могу ли я доверять тебе?", - спрашивает культиватор сумашествия. "Раз можешь, доверяй", - настаивает последний лицедей. "На каких картах мне искать Площадь согласия?" - любопытствует оппозиционер. "На любых", - уверяет его культиватор сумасшествия. Факир нашёптывает свои заклинания. Мы поддаёмся. Другие верят. "Врёшь!" - пробуем мы на вкус друг друга. "Сам попробуй!" - отрезают нам, и - успокаиваемся. До следующего фокуса. "Следующий... Следующий!" - вызывает психиатор. "Следующий!" - беснуется публика. "Следующий", - потирает руки чёртово отродье. "Следующий", - заключает Бог. "Я пойду", - вызывается смельчак.