Как каждому теперь известно, патриарх Бодхидхарма, основатель китайского буддизма, двигался с юга на крыльях весны. Он шел по долинам и через перевалы, по равнинам и берегам рек, и пронес под небесами простую истину. О том, что истина проста.
       Стоит только увидеть вещи такими, какие они есть на самом деле, - уговаривал Бодхидхарма своих учеников, - и ты познаешь смысл вещей.
       Последователи его придумали разные любопытные задачки. Предположим, как звучит хлопок одной ладони? Не способен ответить - получаешь подзатыльник. Но и задачки, - уверял Бодхидхарма, когда его спрашивали о единственно верном ответе, - ничего не значат для тех, кто знает. Однако знающий, как известно, молчит.
       Подобная премудрость трудно давалась людям во все времена. Вне зависимости от того, где эти люди жили, на Западе ли, на Севере, на Юге или на Востоке, они гораздо лучше верили в доставшуюся от предков, но частично потерянную Традицию, хранящую ответы на все вопросы. Обид но конечно, - говорили эти несчастные, - что наши друзья-современники не удостоились настоящего посвящения. Где-то, наверное, живут истинные посвященные, только к ним невозможно добраться, они крепко хранят свои тайны. Но даже если мы и не удостоились посвящения, родились в железном веке, в эпоху упадка, следует учиться правильно отбивать поклоны, окуривать статуи благими вониями, твердить "ом мани подмахум", "хари Рама, хари, хари" или что-нибудь в этом роде.
       Так знание об истине усложнялось с каждым днем. Казалось, чтоб вернуть надежду, нужно разобраться в очень хитрой механике. И люди строили монастыри, надевали желтые, оранжевые, черные и фиолетовые одежды, спорили о символике цветов и значении аллегорий, рассказывали друг другу легенды о чудесах.
       Все это не имело отношения к Бодхидхарме. Он даже порой расстраивался. И тогда приходилось заниматься магическими превращениями, чтобы сбить окружающих с толку. Окружающие легко верили чудесами и, делая из увиденного правильные выводы, настойчиво работали над сохранностью собственных трупов. Живых трупов, заметим.

       Где-то в Юго-Восточной Азии местные жители с восторгом рассказали Бодхидхарме, что сидят, дескать, у них в пещерах два отшельника. Уже триста лет сидят. И отцы к ним ходили за благословением, и деды. А они, не изменив позиции, продолжают углубляться в истину. Сухенькие такие старички, не едят, не пьют, давно, наверное, пребывают в нирване. Бодхидхарма решил не смущать местное население, уважать его верования и обычаи. А то ведь и убить могут.
       Отправился он в пещеры, поклонился отшельникам, но потом неожиданно спросил: "Не скучно ли вам, уважаемые подвижники, сидеть не двигаясь столько лет кряду? Не лучше ли, мол, самим курить эту травку, чем дышать ее сладковатым запахом?" Ответа не было. Отшельники лет триста тому назад приняли обет молчания.
       Бодхидхарма знал, что не дождется ответа. Поэтому вскоре вновь взял он свой посох и надел дорожные сандалии. Ведь сказал когда-то Сидхартха, что все в мире есть печаль, и нет в нем ничего, кроме страданий. И Бодлер еще сказал, когда обсуждал со своей душой направление возможных перемещений, что хочет, мол, в любое место, но за пределами данной вселенной.

       Так двигался патриарх на север, не выбирая легкой дороги, и однажды под вечер вошел в ворота старинного монастыря. Монахи были уже наслышаны о знаменитом путнике, с почтением принялись показывать ему обитель. Монастырь, как обычно, радовал
религиозным рвением: в каждой келье стояли статуи Будды, на стенах были развешаны благочестивые картинки, перед ними колепопреклоненные подвижники пребывали в медитации.
       Все трудящиеся на ниве достижения нирваны прервали свои бдения, поклонились и согласно древнему ритуалу воздали должное Бодхидхарме. Только в последней угловой келье два молодых человека с упорством играли в шахматы. Патриарх постоял возле игроков, поприветствовал их, но они не обратили на него никакого внимания.
Бодхидхарма удивился и принялся распрашивать монахов. "Ох, - отвечали монахи, - эти молодцы - наш позор и несчастие. Никто не помнит, когда явились они сюда, никто не знает даже их имен. Они постоянно играют в шахматы. Порой в шашки. Иногда даже в карты режутся. Какие они отшельники? Им место в кабаке, а не в монастыре. Давно пора бы их выгнать, только настоятель не решается". И попросили патриарха посодействовать: "Пускай прогонят недостойных!"
       Однако Бодхидхарма, за годы странствий отвыкший доверять чужому мнению, вновь направился в угловую келью и был вознагражден сторицей. Он наконец увидел то, что не могли разглядеть гневливые отшельники и их настоятель.
       За доской сидел только один игрок. Он сделал ход и растворился в золотом солнечном луче. Тут же появился второй и принялся размышлять над своим ходом. Переместил фигуру и утонул в молочном лунном свете.
       Патриарх попросил объяснить ему смысл происходящего, и оба игрока появились перед ним в своем земном обличии. "Учитель,- сказали они,- ты сам всегда проповедовал, что мир устроен не слишком сложно. Шахматная доска - это вселенная. Белые - добро, черные - зло. Иногда случается наоборот. Вообще-то мы ничего не можем изменить в партии. Но должен же кто-то переставлять фигурки на доске и размышлять над следующим ходом?"
       "Ваша правда, - согласился Бодхидхарма, - но мне пора в путь".

       ...Патриарх Бодхидхарма, основатель северного буддизма, двигался с юга на крыльях весны. Говорят, чтоб быть понятнее для китайцев, он начал свою проповедь со старого даосского изречения: "Добродетель появляется после утраты Пути. Человеколюбие - после утраты добродетели. Справедливость - после утраты человеколюбия. Ритуал - после справедливости. Ритуал - признак отсутствия преданности и доверия. В ритуале начало смуты". И добавил: "Изучающие Путь! Бейте их обоих, и демона и Будду! Если вы будете любить священное и ненавидеть обыденное, то останетесь вечно барахтаться в сетях смертей и рождений".

Андрей Полонский